– откровенно рассказал корреспонденту Сегодня
Святейший Патриарх Киевский и всей Руси-Украины Филарет
 
Хотя интервью запланировано на 11 утра, полчаса стою в очереди посетителей, пришедших к Святейшему владыке. Привилегий нет ни для кого – ни для епископов, ни для священников, ни для журналистов. Наконец попадаю в зал. Глава Церкви, по обыкновению, одет скромно: темно-вишневый подрясник, серебряная панагия на груди...
Мелькнула мысль: Сталин тоже не любил роскошь. Но с первыми словами Патриарха Филарета аналогии развеиваются. Если у него что-то и есть от вождя, то это – сила воли, ясность ума и врожденные качества пастыря.
 
“Поместная православная
церковь в украине уже есть”
Какой-то предсказатель утверждал, что в 2003 году в Украине будет создана поместная православная Церковь. Свя­тейший, Вы говорите, что она уже существует и Вы – ее глава. Насколько это соответствует мнению других православных Церквей?
– Действительно, в Украине существует помест­ная православная Церковь. Это – УПЦ Киевского Патриархата. Почему она поместная? Потому что она автокефальная и независимая от Москвы и других право­славных Церквей... Было время, когда мы пытались объединить всё украинское православие в единую по­местную Украинскую Православную Цер­ковь. Но потом увидели, что Московская Патриархия не только препятствует этому процессу, но и поставила цель не допустить такого воссоединения. Поэтому мы заявили, что Киевский Патриархат и есть поместная православная Церковь. К нам теперь могут присоеди­няться те парафии и епар­хии, которые хотят быть в составе Украинской Церкви, а не Церкви другого государства – России.
– Есть желающие?
– Процесс идет. Посте­пенно, но идет. На сегодня­шний день Киевский Патри­архат является самой мощ­ной Церковью в Украине по поддержке православного населения страны. Это не наши выводы, а результаты различных социологиче­ских исследований, которые говорят, что УПЦ Киевского Патриархата под­держивают 10 миллионов человек, УПЦ Московского Патриархата – всего пять. У нас 29 епархий на территории всей Украины, 32 епископа, 6 духовных се­минарий, 2 академии, бого­словский факультет при Черновицком университете, мужские и женские монас­тыри. Наша Церковь имеет все основания считаться по­местной.
Единственное, чего нам не хватает, – это признания другими православными Церквями. Но в церковной истории процесс признания достаточно длительный. И каждая поместная право­славная Церковь проходила его очень долго: от 20 до 140 лет! Кстати, длительнее все­го не признавали Русскую Православную Церковь... Поэтому я уверен, что рано или поздно по­местную Украинскую Церковь также признают.
– Значит, это мифы, когда Ваши оппоненты го­ворят: все обряды – при­частие, крещение, венча­ние, – которые производят священники УПЦ Киевско­го Патриархата, некано­ничны”, не принимаются Богом”?
– Геббельс когда-то ска­зал: “Если часто повторять неправду, то наступит мо­мент, когда в нее пове­рят”. Подобными методами пользу­ются и наши оппоненты, рас­сказывая бай­ки про “кано­ничность” и “неканонич­ность”. Если углубиться в вопрос, то зачинщицей раскола Православной Церкви в Украине бы­ла именно Москов­ская Пат­риархия. В 1992 году ее представители собрались в Харькове на незаконный, с точки зре­ния церковных канонов(!) и устава УПЦ, Собор и поло­жили начало разделению православия в государстве. Если бы тот Собор не состоялся, то на сегодняшний день у нас была бы единая помест­ная православная Церковь, признанная всеми.
– Как Вы думаете, нам нужно на уровне Конститу­ции признать православие государственной или тради­ционной религией?
– Законодательство дол­жно обеспечивать свободу со­вести. Но оно должно учиты­вать также конкретную роль и значение той или иной конфессии в государстве. В истории нашей страны наи­большую роль сыграла пра­вославная Церковь. Именно эта вера дала толчок к разви­тию нашей культуры, повли­яла на ход истории. Поэто­му, если законодательство будет разрушать правосла­вие, то оно автоматически будет разрушать культуру и основы самого государства.
Что мешает эти поло­жения узаконить? В Вер­ховной Раде ведь создана депутатская группа За единую поместную Украинскую Православную Церковь”, куда входят бо­лее 230 парламентариев...
– Я не хочу обидеть на­ших депутатов, но не все они понимают значение Церкви для государственного стро­ительства. Очень часто они к этому вопросу подходят так: духовная жизнь имеет второ­степенное значение по срав­нению со светской. Они за­бывают, что источник всего – Бог.
 
“Я РАСПОРЯДИЛСЯ, ЧТОБЫ МОЮ
РЕЗИДЕНЦИЮ ОХРАНЯЛИ УНСОВЦЫ”
– Почему Церковь не смогла стать поместной в первые годы независимости, когда это сделать было проще всего? Тем более Вас, насколько можно су­дить, поддерживал прези­дент Леонид Кравчук.
– Повторяю. Потому что Харьковский Собор разделил наше православие и поме­шал признанию украинской автокефалии.
– Тогда почему именно Московский Патриархат ус­пел захватить” Киево-Печерскую, Почаевскую лав­ры, многие кафедральные соборы, другие украинские святыни?
– Хотя Кравчук тогда провозгласил тезис: “Незави­симому государству – неза­висимую Церковь”, в Укра­ине существовали политиче­ские силы, которые тяготели к Москве. Они посодейство­вали, чтобы Киево-Печерская лавра и многие другие храмы осталась в ее руках.
– Вы могли бы назвать те силы?
– По ряду причин я не хотел бы этого делать...
– В 1992 году отряды УНА-УНСО захватили Киево-Печерскую лавру с намерением вернуть ее Киев­скому Патриархату. Унсовцы ждали Вашего приезда. Но Вы так и не появились в монастыре. Почему?
– Унсовцы охраняли 49-й корпус лавры по моему распоряжению. Там находи­лась моя резиденция как священноархимандрита Киево-Печерской лавры. Но кто-то послал ОМОН, и унсовцев выгнали с территории монастыря. Таким образом корпус и лавра остались в подчинении монахов Мос­ковского Патриархата.
– Недавно Вы заявили, что из Киево-Печерской лавры в Россию вывозятся мощи святых. У Вас есть какие-то доказательства этого?
– Мы сами впервые узна­ли об этом из российских СМИ. Они сообщили, что ду­ховенство Киево-Печерской лавры передало 17 мощей святых угодников в Ростов-на-Дону для собора святого Димитрия Ростовского, кото­рый там строится... Я обра­тился с письмом к Президен­ту, премьер-министру и председателю Верховной Ра­ды с просьбой принять соот­ветствующие меры. Ведь, по сути, из страны вывозятся национальные ценности... Руководство лавры говорит, что они передали не мощи, а только их частички...
– Откровенно говоря, трудно представить техно­логический процесс, как эти частички отделяются от святого, но все же тела...
– Я тоже не знаю, как это происходит... В свое вре­мя с Ближнего Востока мо­щи святых вывозились в Москву. Их размещали в Кремле, в Троице-Сергиевой лавре. Там, например, хра­нится рука первомученика архидиакона Стефана. По­этому, когда говорят о час­тичках мощей, то они могут быть различными: совсем кро­шечными или размером с ру­ку. Но какого бы размера они ни были, никто не имеет права самовольно распоря­жаться украинскими святынями.
 
“НА ТО, ЧТО Я НЕ СТАЛ ПАТРИАРХОМ РПЦ, МОГЛА ПОВЛИЯТЬ МОЯ УКРАИНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНОСТЬ”
– Если вернуться к со­бытиям давно минувших дней: кто или что Вам по­мешало стать Патриархом Русской Православной Церкви. Ведь Вы были Патриаршим местоблюс­тителем после Пимена и должны были занять его место?
– На то не было воли Божьей... Но если говорить “земным” языком, то все предыдущие местоблюстите­ли становились Патриархами: и Сергий в 1943 году, и Алек­сий, и Пимен... Когда же им стал я, то одна влиятель­ная российская газета в то время написала, что не обя­зательно местоблюститель должен избираться Патриар­хом. Тогда мало кто обратил внимание на эту публика­цию. Можно сделать вывод, что какие-то политические силы готовили другого кан­дидата. После избрания Алексия Патриархом мне передавали такие детали: еще до его интронизации появились иконки, на кото­рых было написано “По бла­гословению Патриарха Алексия”. Следовательно, он уже заранее в каких-то кругах был избран Патриар­хом и просто исполнял волю этих тайных сил.
– Ходили слухи, что Вас недолюбливала Раиса Мак­симовна Горбачева...
– Думаю, патриарший вопрос не от нее зависел.
– По другой версии, Вы не стали Патриархом из-за своей украинской национальности...
– Это также могло по­влиять на выбор. Всех по­дробностей закулисной игры я не знаю.
– Ваш бывший одно­курсник по семинарии и академии, кандидат бого­словия, а ныне атеист и профессор Евграф Дулуман вспоминает, что Вы по­стриглись в монахи под влиянием внешних обсто­ятельств”. Сами Вы как будто хотели стать приходским священ­ником и уехать служить на родину в Донбасс. Это правда?
– Не совсем так. Путь “черного” духовенства я вы­брал не случайно. Мы жили в годы государственного ате­изма, и мне было известно о репрессиях 30-х годов, когда служителей Церкви аресто­вывали, а их семьи остава­лись в гонениях. Поэтому, когда решил стать священником, был готов к любым неожиданностям, вплоть до ареста и отправки в Сибирь. Не хотел, если мне придется испить эту чашу, чтобы еще кто-то пострадал вместе со мной.
– Дулуман пишет, что на Вас хотели открыть кри­минальное дело...
– Я не знаю, может, и хотели. Скажу только одно: меня долго не допускали к епископству. Видимо, опаса­лись моей активности и пре­данности Церкви...
 
“В СССР ЕПИСКОПЫ НАЗНАЧАЛИСЬ С РАЗРЕШЕНИЯ КГБ. ВСЕ ДО ЕДИНОГО”
– В начале 90-х свя­щенник Глеб Якунин обна­родовал документы из ар­хивов КГБ СССР о связях Церкви со спецслужбами. В них упоминались и Вы. Что из рассказанного правда, а что нет?
– Правда в том, что в то время все архиереи стави­лись с согласия спецслужб. Контроль КГБ за Церковью был фактически таким же, как за военными секрета­ми. Поэтому без согласия Комитета госбезопасности епископы не назначались. Все епископы до единого, я подчеркиваю – до единого! – имели контакты со спец­службами. И не потому, что архиереи хотели, а потому, что сама система этого тре­бовала. Поэтому, если кто-то скажет, что он контактов не имел, то это неправда... Сами по себе связи еще ни­чего не означают. Можно иметь контакты и сохра­нять чистую совесть. Такими были условия существо­вания Церкви в тоталитар­ной системе. Не хотел идти на контакт – иди в Сибирь. Если не в Сибирь, то вообще могли отстранить от свя­щенничества и не дать ре­гистрацию на пасторскую деятельность.
– А среди церковников были штатные сотрудники КГБ?
– Были. Но я не хотел бы их называть.
– Сегодня в православ­ной Церкви остались епис­копы, служившие в КГБ?
– Все архиереи Русской Православной Церкви, в том числе и те, которые продолжают служить в Украине, получившие епископское посвящение при советской власти, имели контакты со спецслужбами. Что касается новых епископов в Украине, то таковые не имеют подобных контактов со спецслужбами, потому что изменилась политическая система, и в связи с этим отпала необходимость в таком сотрудничестве.
– Святейший, длитель­ный период Вы представля­ли РПЦ за рубежом: явля­лись и.о. Патриаршего эк­зарха в Средней Европе, епископом Венским и Австрийским, вице-президентом Всемирного Совета мира, президентом Всемирной конференции „Религия и мир”. Такой церковной карьере поспособствовал КГБ?
– Я принимал активное участие в миротворческой и экуменической деятельно­сти. Но выступал сугубо как представитель Церкви. Естес­твенно, наша деятельность контролировалась советски­ми спецслужбами.
– Деньги чемоданами какой-нибудь зарубеж­ной компартии не пере­давали?
– Нет. Церковь исполь­зовалась только как миро­творческая сила. Не стоит забывать, что это было вре­мя “холодной войны” и ре­альной ядерной угрозы, вре­мя противостояния между СССР и США. Но и одна и другая стороны искали лю­бые пути для сохранения мира. На помощь пришла Церковь. Все проблемы об­суждались на всемирных христианских конференци­ях и религиозных “круглых столах”. Естественно, мы от­стаивали интересы своего народа и государства – Советского Союза. Ничего пло­хого я в этом не вижу. В том, что тогда не началась третья мировая война, есть и наша заслуга.
– Сегодня СБУ пытает­ся контролировать Цер­ковь?
– Спецслужбы любого государства это делали, дела­ют и будут делать.
– Между Патриархом РПЦ и российским прези­дентом Владимиром Пути­ным сложились довольно доверительные отношения. Вы не думаете, что это ре­зультат того, что оба при­мерно в одно время служи­ли в Ленинграде?
– Нет. Здесь нет такой связи. Это нормальное яв­ление, когда Церковь и власть находятся в друже­ственных отношениях. Другое дело, как этими свя­зями пользоваться: если та­ким образом Церковь хочет обогатиться и превратиться в земной институт, – это плохо.
 
“СЛУЖБА НА РОДНОМ ЯЗЫКЕ –
НЕ РЕФОРМАТОРСТВО, А ПРИНЦИП”
– Святейший, Вас иног­да называют реформато­ром в Церкви...
– Я не считаю себя тако­вым. Духовность и мораль вечны, могут меняться толь­ко внешние условия.
– И нет разницы, на ка­ком языке молиться Богу?
– Нет. Было время, когда служба велась на церковнославянском язы­ке. Но он стал непонятен большинству верующих. Поэтому нужно служить на украинском языке. Реформаторство это? Нет. Это принцип, что богослужение должно вестись на понят­ном языке. Славянский язык когда-то также не признавали как богослужеб­ный: Кирилл и Мефодий долго терпели гонения со стороны латынян...
 
Ярослав КОЦЮБА,
газета “Сегодня”,
27 января 2003 года