Как некогда плотным кольцом верующих, почитателей, рвущихся под сень его руки, так сегодня слухами, сплетнями окружено имя этого человека.
Знающие и не знающие суть происходящего в церковной жизни раструбили на все лады собственные версии раскола. При этом не удосужились даже выслушать главное действующее лицо.
Не из-за какой-то особенной деликатности беремся мы выровнять этот перекос. Откровения одного очень часто становились правдой многих. Есть причина и поважнее.
В становлении украинской государственности Церковь была и остается одним из важнейших факторов. Это теперь общепризнанная реальность.
Митрополит Филарет был и остается в Церкви ярчайшей фигурой. Общепризнанной!
– Владыка, этот разговор только тогда будет иметь смысл, если люди верующие и неверующие получат возможность из первых уст узнать, что же действительно происходит сейчас в Церкви, имеющей миссию спасения наших душ…
– Согласен на откровенный, открытый разговор. Естественно, в рамках православия, носителем которого я являюсь многие годы.
Думаю, для осознания происходящего нелишним будет краткий исторический экскурс.
В 20-е годы проблема автокефальной, то есть независимой, Церкви вставала у нас не менее остро, чем теперь. Пришедший затем к власти Сталин видел в автокефалии определенный тормоз к созданию единого государства. Через соответствующие органы власти Церковь эта самоликвидировалась. Ее принудили к тому. А с наступлением перемен – перестройки, демократизации общества – она вновь заявила о себе.
– Выходит, никуда и не исчезала!
– Конечно, просто влилась в Русскую Православную Церковь. Но в душе-то верующие, духовенство остались украинцами и мечтали об образовании своей независимой Церкви, такой же самоуправляемой, как Русская, Константинопольская, Болгарская, Румынская и другие, со своим языком богослужения.
Пока власть этого не разрешала, молились там, где было дозволено. Так же и греко-католики. Они тоже вошли в состав Русской Православной Церкви. Когда представилась свобода выбора, Греко-Католическая Церковь в Западной Украине и Украинская Автокефальная Православная Церковь четко обозначили свои позиции. И, само собой, вошли в конфликт с Русской Церковью, потому что отторгали часть верующих, духовенства, претендовали на храмы. Я в то время был весьма близок к церковному руководству и прекрасно знал ситуацию.
– В каком сане вы пребывали?
– Был митрополитом Киевским и Галицким, Экзархом Украины, постоянным членом Священного Синода, причем первым после Патриарха. А когда в 1990-м году умер Патриарх Пимен, тайным голосованием меня избрали местоблюстителем Московского патриаршего престола. Практически был во главе Русской Церкви.
Тогда и предлагалось папе Иоанну Павлу ІІ мирно разрешить проблему с греко-католиками. Поскольку Греко-Католическая Церковь официально зарегистрировалась, хотели мы или нет, обязаны были считаться с реальностью. А она состояла в том, что на одни и те же храмы в Западной Украине претендовали и православные, и греко-католики.
Созданная четырехсторонняя комиссия выработала план урегулирования ситуации. К сожалению, работа комиссии была сорвана, и до сего дня конфликтная ситуация в том регионе не разрешена.
– Но, насколько известно, с вашим именем больше связан другой вопрос – возрождения Украинской Автокефальной Православной Церкви.
– Будучи близким к руководству Русской Православной Церкви, я, естественно, отстаивал ее интересы. Но не мог не учитывать политических событий конца 80-х – начала 90-х годов. Итогом первого союзного референдума стала необходимость предоставления республикам более реальной самостоятельности.
Как Экзарх Украины я понимал, что и Церковь должна добиваться того же. Поэтому поставил перед Священным Синодом вопрос о расширении прав Украинской Православной Церкви, чтобы не была она экзархатом в прямом подчинении Московской Патриархии, а управлялась бы самостоятельно.
Вместе с епископатом мы добились, что Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в октябре 91-го года предоставил Украинской Церкви независимость и самостоятельность в управлении. Я был избран предстоятелем этой Церкви. Но не исключалось все-таки возглавление нашей церкви Московским Патриархатом. То есть в какой-то степени автономная Украинская Церковь находилась под омофором Московского Патриархата.
– В соответствии с общей ситуацией в стране?
– Правильно, пока сохранялся Союз. Но Московскому Патриархату это уже не нравилось…
Кстати, а почему был избран Алексий, а не Вы, как местоблюститель престола? Не эта ли ваша позиция сыграла роковую роль?
– Фактически все местоблюстители до меня становились Патриархами. Но на тот момент мое украинское происхождение действительно внушило кое-кому опасение: неизвестно, куда он поведет Церковь. И надо сказать, что не Поместный Собор избрал Патриархом Алексия ІІ. Все было предрешено заранее в государственных органах, как это было и с Пименом, и с Алексием І…
Есть некоторые детали, свидетельствующие о том, что митрополит Ленинградский Алексий знал: Патриархом будет он и никто другой.
– Как же так? А тайное голосование, а отделенность Церкви от государства, наконец!
– Теоретически – да, Церковь отделена, а практически отделить ее от народа невозможно. Государство – это же не кучка администраторов, управляющих народом. Это и есть народ. Церковь всегда играла ту или иную роль как общественная сила в государстве. А для власти, естественно, небезразлично, кто во главе Церкви, насколько этот человек послушен, управляем. Я со своими самостийными настроениями был неугоден.
На ход событий значительно повлиял и путч, послуживший детонатором распада Союза. Когда Верховный Совет Украины принял 24 августа решение о независимости, я понял, что и Церковь не удержать. Возможно, кто-то посчитает, что, не став Патриархом в Москве, я решил взять реванш в Киеве. Да не во мне дело.
Любое государство, и в прошлом, и в настоящем, обретая независимость, сразу ставило вопрос о независимости Церкви.
Государство, имеющее зависимую от другого государства Церковь, непрочно. Вот тут недавно в статье французского издания “Экспресс” прочел любопытное замечание о том, что если 20 млн православных Украины будут находиться в зависимости от Московской Патриархии, суверенитет республики останется фиктивным. И это – аксиома, потому что духовная зависимость препятствует и государственной независимости. Я это прекрасно понимал.
– Поэтому и действовали столь решительно, уже без оглядки на свое московское руководство?
– В ноябре 91-го года как предстоятель Украинской Православной Церкви я созвал Поместный Собор. На нем епископат единогласно принял решение о том, что Украинская Церковь должна быть автокефальной.
Патриарх Московский этого не ожидал. Накануне срочно затребовал меня к себе, даже отложил поездку в Лондон. Но я не приехал. И тогда, видимо, решили, что бороться с митрополитом Филаретом будет трудно, от него надо избавляться. Прежде всего – устранить с Киевской кафедры как предстоятеля.
В дополнение к компрометирующей меня публикации “Огонька” спешно стряпались новые. Я настаивал, чтобы Патриарх решил вопрос об автокефалии Украинской Церкви и проведении Архиерейского Собора. А Патриарх готовился с помощью Собора расправиться с непокорным митрополитом. Поэтому Собор 31 марта – 4 апреля 92-го года, по сути, вылился в судилище надо мной.
Это был не суд с расследованием фактов, предъявлением обвинения, признанием мною такового, а унизительное обсуждение разных опубликованных измышлений.
Одно заседание длилось без перерыва семь часов. В половине второго ночи, когда решили, что я уже окончательно сломлен, так как никто не встал на мою защиту, мне дали-таки слово. Я выступил, но утром следующего дня, в результате чего вместо осуждения меня оправдали. Собор решил благословить дальнейшее мое архиерейское служение, вынести благодарность за многолетние труды, правда, с одним условием, что я уйду с Киевской кафедры.
Не мое моральное состояние, не моя жизнь были им важны. Любыми способами старались заставить меня уйти с поста предстоятеля Церкви. И добились, что я согласился подать прошение об уходе.
Но по возвращении в Киев я встретил поддержку духовенства, верующих. Меня просили остаться.
– Москве пришлось “довольствоваться” вместо Вашего устного отказа от деятельности письменным заявлением о продолжении таковой?
– Это вызвало новую, еще более ожесточенную волну пасквилей. Вновь созванный Архиерейский Собор уже заочно, незаконно, вопреки церковным канонам осудил меня, лишил сана. В Киев был направлен их ставленник – митрополит Владимир (Сабодан). Я же написал апелляцию ко всем Патриархам о том, что не согласен с таким решением, считаю его неправомерным, поэтому продолжаю свое служение.
Незаконное вмешательство Московской Патриархии в дела независимой Украинской Православной Церкви стало причиной разделения украинской паствы на две части: ту, что подчиняется Московскому Патриархату, и ту, что выступала за автокефалию.
11 июня 1992 года в Киеве состоялся другой Собор – Всеукраинский Собор православной Церкви, на котором Церковь, возглавляемая мною, и автокефальная Церковь (возрожденная в 1990 году) объединились в Украинскую Православную Церковь Киевского Патриархата.
Я был избран заместителем Патриарха Киевского и всей Украины. В этом качестве и сане митрополита Киевского пребываю сейчас.
После смерти Патриарха Мстислава наш Священный Синод избрал патриаршим местоблюстителем митрополита Владимира (Романюка).
В ведении УПЦ Киевского Патриархата – 20 епархий по всей Украине, до 3 тысяч приходов, четыре духовные семинарии, 15 монастырей, мужских и женских. В этом году открываем Киевскую духовную академию.
– Объединение и Ваше избрание произошли еще при жизни Патриарха Мстислава. Были публикации о том, что якобы Мстислав не признавал этого. Так ли это?
– Домыслов может быть много, и самых разных. Факты же таковы, что Патриарх Мстислав признал объединение после своего приезда в Киев в начале июля 1992 года. Он подписывал указы о назначении епископов нашей Церкви, благословлял внесение изменений в Устав УАПЦ, участвовал в совместных богослужениях и не отказывался от избрания его Патриархом Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата. И нет ни одного официального документа за его подписью, подтверждающего обратное.
– Положение, в котором пребывает сейчас расколовшаяся Украинская церковь, явно ненормальное, тревожное. Есть ли выход из него?
– Я считаю такое положение к тому же нежелательным, вредным для государства. И пока все общественные силы не преодолеют этот церковный кризис, государство будет все глубже и глубже погрязать в противоречиях и проблемах. Московская часть Церкви, хочет она того или нет, будет пытаться их решить по-своему, не в Киеве, не волею митрополита Владимира (Сабодана), а волею Патриарха Алексия и его Священного Синода.
Вот лишь один характерный пример. Встал вопрос освящения Андреевского флага на Черноморском флоте. Приглашали туда митрополита Владимира (Сабодана). И получилось, что Киевский митрополит должен освящать флаг другой державы. Ну, представьте себе нежелательную (не дай Бог) ситуацию – военные действия. Значит, Киевом был благословлен флот военных сил, которые (еще раз оговорюсь, не дай Бог) вознамерятся встать против Украины. Это нормально?
– Так что же предлагается?
– Мы обращались к митрополиту Владимиру (Сабодану) с предложением начать диалог об объединении Церквей на канонической основе. Но тут могут быть различные понимания. Они считают, что автокефалию должна дать Москва. У нас же другая точка зрения. Киевская митрополия в 1686 году была присоединена к Московскому Патриархату насильственно, царской волею, вопреки церковным законам. Об отношении к этому Вселенского Патриарха всем хорошо известно. Поэтому логично нам ждать решения не из Москвы, а из Константинополя, как в свое время получила оттуда автокефалию Польская Церковь.
В сложной этой проблеме нужно будет учесть все тонкости канонов, строго их выдержать, а не трактовать в чью-то пользу. Мы еще и еще раз предлагаем другой стороне изучить ситуацию, наше прошлое, настоящее и сделать совместный, выверенный шаг к будущему.
 
Газета “Правда Украины”,
беседу вела Людмила МЕНЖУЛИНА